Вскоре друзья вновь собрались на крыше, и чего только они с собой не нанесли: никто ведь не знал толком, что потребуется для самоделки! Кувыркун снял со стены в зале голову Рогача, украшенную роскошными рогами, и с огромными трудностями и предосторожностями втащил ее по лестнице на крышу. Рогач, надо вам сказать, очень похож на лося, только нос у него легкомысленно вздернутый, а бородка на манер козлиной.
Чем Кувыркуну приглянулось это чучело и почему он решил прихватить его с собой – объяснить не мог никто, даже он сам.
Тип вдвоем с Конем выволокли на крышу огромный старый диван с высокой спинкой и боками, такой тяжелый, что, поднимая его по лестнице с помощью могучего и неутомимого четвероногого, мальчик совсем выбился из сил.
Тыквоголовый принес метлу – первое, что попалось ему на глаза. Страшила явился с мотком бельевой веревки, он подобрал ее во дворе, а карабкаясь по лестнице, так в ней запутался, что на крышу вывалился уже в клубке, который так бы, пожалуй, и покатился вниз, если бы Тип его вовремя не подхватил.
Железный Дровосек пришел последним. Он тоже побывал во дворе и срубил четыре широких разлапистых листа с огромной пальмы, которая там росла и которой очень гордились обитатели Изумрудного Города.
– Дружище Ник! – воскликнул Страшила, увидев, что сделал его друг. – Более тяжкого преступления в Изумрудном Городе совершить просто нельзя! Сколько я помню, порубка листьев с королевской пальмы карается семикратной смертной казнью с последующим пожизненным заключением.
– Теперь уж ничего не поделаешь, – сказал Железный Дровосек, сгружая огромные листья на крышу, – спасение только в бегстве.
Друзья с большим сомнением осмотрели груду хлама, выросшую перед ними. Страшила покачал головой и сказал:
– Если Ник сумеет смастерить из этого летучую самоделку, которая унесет нас к свободе, я готов признать его искуснейшим мастером на целом свете.
Сам Железный Дровосек был, похоже, не очень-то уверен в успехе. Довольно длительное время он энергично полировал кусочком замши лоб и лишь после этого взялся за дело.
– Очень важно, – сказал он, – чтобы корпус был достаточно большим и мы в нем могли разместиться. Самое большое, что у нас здесь есть, это диван. Но если машина накренится в полете, мы же разом попадаем вниз!
– Почему бы не соединить два дивана? – предложил Тип. – Внизу есть еще один точно такой же.
– Очень разумное предложение! – воскликнул Железный Дровосек. – Немедленно тащите сюда второй диван.
Тип и Конь с большим трудом выволокли на крышу второй диван, составили их сиденье к сиденью, так что бока и спинки образовали нечто вроде ограды, внутри которой все могли безопасно разместиться.
– Отлично! – обрадовался Страшила. – В таком уютном гнездышке можно летать в свое удовольствие.
Два дивана были крепко-накрепко связаны бельевой веревкой, а с одного края Ник-Дровосек привязал голову Рогача.
– Теперь ясно, где у нашей самоделки перед, – сказал он, очень довольный своей выдумкой. – Рогач будет украшать нос нашего корабля. А пальмовые листья, ради которых я семь раз подверг свою жизнь опасности, будут крыльями.
– А они достаточно крепкие? – усомнился мальчик.
– Крепче не бывает, – ответил Дровосек. – На вид они, правда, не идут в сравнение с корпусом, но нам сейчас выбирать не приходится.
И он привязал пальмовые листья к диванам, по два с каждой стороны.
Кувыркун был в восторге.
– Готово! – закричал он. – Осталось только оживить.
– Стойте, – вспомнил вдруг Джек. – А как же моя метла?
– К чему здесь метла? – спросил Страшила.
– Ну, можно привязать ее сзади, получится хвост, – ответил Тыквоголовый. – Разве можно считать летучую самоделку готовой без хвоста?
– Гм, – хмыкнул Железный Дровосек, – признаться, я не очень понимаю, зачем ей хвост. Мы не сооружаем зверя, или птицу, или рыбу. Нам нужно только одно: чтобы самоделка могла летать.
– Но может быть, когда она оживет, она будет использовать хвост как руль, – предположил Страшила. – Потому что, если она летает по воздуху, она все-таки похожа на птицу, а я не раз примечал, что у птиц есть хвосты, которыми они рулят в полете.
– Ну хорошо, – согласился Ник, – пусть метла будет хвостом. – И он крепко-накрепко привязал ее к заднему концу корпуса-дивана.
Тип достал из кармана перечницу.
– Уж очень эта штука велика, – с беспокойством сказал он, – не знаю, хватит ли порошка, чтобы оживить ее всю. Но я постараюсь растянуть, насколько возможно.
– Сыпь побольше на крылья, – посоветовал Ник-Дровосек, – они должны быть особенно сильными.
– И про голову не забудь! – напомнил Кувыркун.
– И про хвост, – добавил Тыквоголовый Джек.
– Вы лучше помолчите, – оборвал их Тип (он явно нервничал), – а то я что-нибудь напутаю в колдовстве.
С огромной осторожностью он начал рассыпать драгоценный порошок по самоделке. Прежде всего покрыл тонким слоем каждое из четырех крыльев, потом посыпал диваны и даже самую малость стряхнул на метлу.
– Голову! Голову! Умоляю, не забудь про голову! – возбужденно кричал Кувыркун.
– Но порошка осталось совсем немного, – сказал Тип заглядывая в коробочку, – важнее, мне кажется, оживить ножки диванов.
– Ты не прав, – возразил Страшила. – Голова всему голова! А поскольку этому существу летать, а не ходить, ноги оживлять даже и не обязательно.
С таким суждением Тип согласился и высыпал остаток порошка на голову Рогача.
– А теперь, – сказал он, – помолчите, я должен произнести заклинание.
Тип слышал, как произносила волшебную формулу старая Момби, и уже оживлял однажды Коня, поэтому он довольно уверенно выговорил все три слова, каждый раз производя руками соответствующий жест. Это была торжественная и впечатляющая церемония.
Самоделка вздрогнула всем своим громоздким телом, взревела, как ревут обыкновенно Рогачи в лесу, и отчаянно захлопала всеми четырьмя крыльями.
Страшным ветром, который от этого поднялся, Типа, конечно же, снесло бы с крыши, не успей он ухватиться за трубу. Страшила, весивший меньше всех, отлетел далеко в сторону и, наверное, улетел бы неведомо куда, если бы Тип, по счастью, не успел схватить его за ногу. Кувыркун лег плашмя, прижался к крыше и таким образом избежал беды, а Железный Дровосек был достаточно тяжел и сам послужил якорем для Тыквоголового Джека, которого он обхватил обеими руками. Конь был повален порывом ветра и теперь лежал на спине, беспомощно суча ногами.
