В городок Ухты-Мурликанск передвижной цирк дядюшки Мокуса прибыл под вечер.
Артистов здесь ждали и, наверное, потому ликовали.
Множество горожан теснилось вдоль улицы с флагами и шарами.
Ура-а-а!!!
Дети с лицами под индейцев норовили вскочить на подножку автомобиля, дамы посылали воздушные поцелуи, а полицейские?! Те, как всегда, были строги и суровы; ведь, сдерживая свои чувства, они одновременно сдерживали и толпу.
Силач Бегемот бил в литавры, клоун Мокус играл на тромбоне, юная Триолина водила смычком по скрипке, Бамбино вёл машину, а знаменитый поросёнок Фунтик делал сразу два дела: разбрасывал цирковые афишки и дарил автографы направо и налево.
— Возьмите цветы!
— Подпишите!
— Ах, Фунтик, мы от вас без ума!
Выбрасывая к небу цветастые фейерверки, городок бурлил, как вулкан.
Был, правда, у горожан ещё один повод для волнений — выборы мэра, но что это за событие по сравнению с приездом цирка?! Так, суета…
Свернув в переулок, дядюшка Мокус дал отдышаться автомобилю.
— Какой приём?! — заметил он, обнимая друзей. — Мы должны постараться…
И Бегемот поддержал его;
— Изо всех сил!
Долго искали отель «Три собачки», потом узнали: собачки удрали и отель теперь называется «Кошечка у окна» .
Спали сладко, не зная про испытания, которые ждали их впереди.
Утром, чуть свет, в скверике у отеля собралась многочисленная толпа…
— Фунтик!.. Фунтик! — скандировали нестройные голоса.
Мокус в халате и тапках на босу ногу вышел на крылечко:
— Я вас приветствую, господа!
Толстячок во фраке и пожарной каске, взмахнув дирижёрской палочкой, заставил толпу замолчать.
— Ваш Фунтик, — сообщил он торжественно, — на вчерашних выборах избран мэром нашего городка! Он набрал целых три голоса. Три! А все остальные претенденты на этот пост — только по одному!
— Вот как?! — почесал затылок дядюшка Мокус. — Но, простите, в некотором роде он — поросёнок!
— Ну и что? — возразила толпа. — Наш прежний мэр был полная свинья, и то мы терпели, а уж с поросёнком мы заживём!
И толпа вновь заволновалась, поднимая над головой плакаты, такие простые и понятные, что их можно было и не поднимать.
«Рыжие — тоже люди!»
«Свободу воздушным шарикам!»
«Нет — собачьим боям!!!»
Вернувшись в номер, дядюшка Мокус с трудом разъяснил своим друзьям суть того, что произошло.
— Нет, нет, нет, — запричитал Фунтик, прячась под одеяло, — мэром не буду, буду клоуном, — и, сложив лапки на груди, он попросил сквозь слёзы: — Пожалуйста, не отдавайте меня!
— Вот что, — решил Мокус, — скажу им, что ты ещё маленький для такого большого поста.
— Несовершеннолетний! — подала голос Триолина.
— Совершенно несовершеннолетний! — подтвердил Фунтик. — У меня молочные зубы. Один шатается. Я его могу показать!
И, желая подкрепить слова делом, Фунтик отправился к балкону, чтобы показать всем свой шатающийся зуб.
А дядюшка Мокус меж тем вновь поспешил вниз.
Узнав о том, что Фунтик несовершеннолетний, горожане сначала расстроились, но потом, получив контрамарки на представления, приободрились и под барабанный бой разошлись.
Шапито — так называется брезентовая крыша цирка. Слово это иностранное, и оно не склоняется, впрочем, так же как и слово «пальто».
Об этом Фунтик узнал за завтраком, после которого хотел идти вместе со всеми, чтобы ремонтировать «ша-питу ».
— Ша-пи-то! — поправил его дядюшка Мокус. — А цирк с такой крышей называется цирк-шапито!
Скоро все ушли, оставив Фунтика одного.
У родного шапита
Я гуляю без пальта…
И не знает шапито,
Что я мёрзну без пальто.
Иностранные слова
Так и лезут в голова.
Нужно многому учиться,
Дымбар-Мымбар был права…
— Над последней строкой надо ещё подумать, — решил Фунтик, записывая сочинение в блокнот. — Не все догадаются, что Дымбар-Мымбар — это на самом деле дядюшка Мокус, а ведь это легко!
Утомившись от творчества, Фунтик принялся исследовать апартаменты.
«Зеркало… Краны… Здесь — вода. А здесь? Говорят, есть гостиницы, в которых по трубам течёт компот».
Картинки на стенах Фунтику не приглянулись, настольная лампа тоже…
Зато бумажка под стеклом у телефона вызвала у него интерес.
«Вы доставите нам удовольствие, если позвоните…»
— Ну почему не доставить?! — решил Фунтик и принялся звонить.
За этим занятием и застал его Бамбино, вернувшийся с рынка с корзиной провизии.
— Чем занимаешься? — поинтересовался он, протягивая Фунтику банан.
— Удовольствие доставляю, — простодушно признался Фунтик, — в телефон говорю.
Бамбино перечитал листок и пришёл в ужас.
— Фунтик, что ты наделал?! Ведь все эти люди сейчас будут здесь!
— Ну и что? — ещё не понимая содеянного, спросил Фунтик.
— А то, — сказал Бамбино, — я в ужас пришёл, и ты приди! Все, кому ты позвонил, явятся к нам за деньги!
— Ой, — Фунтик схватился за сердце. — Звони обратно… Звони, чтоб не приходили!
— Поздно, — сказал Бамбино, и, к сожалению, он был прав.
Первой явилась дама очень средних лет с сумкой через плечо.
— Фирма «Сахара» — удаление волос на ногах, — отрекомендовалась она. — Так с кем будем работать? С вами?
— Нет! — закричал Бамбино, взлетая на платяной шкаф. — Только не со мной!
Следующий посетитель, старичок настройщик, узнав о том, что рояля нет, потому что его отнесли в химчистку, лишних вопросов не задавал. Вручив Фунтику и Бамбино по конфете, он попрощался и ушёл.
— Ну, кажется, всё, — сказал Бамбино, слезая со шкафа… — А конфета могла быть и повкусней… Дай, я от твоей откушу…
И в этот момент дверь с грохотом отворилась, и на пороге возник небритый мужчина в рваной майке с деревяшкой вместо ноги. На плече незнакомца переступал с лапы на лапу нахохлившийся попугай.
— Удаление зубов без боли, — сообщил хриплым голосом незнакомец, — деньги вперёд!
— Как это без боли? — проявил интерес Фунтик.
— Пррросто, — подтвердил попугай, — с помощью кулака!
Уверениям в том, что зубы здесь у всех хорошие и не шатаются даже, незнакомец не внял’
— Ах, ложный вызов?! Ну, знаете, я вам не мальчик по этажам деревяшку таскать! Меня мама ждёт, я её восемь лет не видел. В опере не был два года! Майка на мне — не майка, а рыболовная сеть! И всё это потому, что некоторые вызывают, а потом отказываются платить!
— С голоду с такими умрррёшь! — подтвердил попугай, сверкнув глазами.
А незнакомец, меж тем решив перейти от слов к делу, демонстративно закатывал рукава.
— Уж лучше расстаться с деньгами, чем с зубами, — понял Бамбино и полез в свой сундучок.
В баночке из-под монпансье хранил он монетки, найденные в разное время в опилках манежа после представлений.
— Оставь себе! — говорил дядюшка Мокус в тех случаях, когда такие находки случались. — На чёрный день!
Судя по всему, этот чёрный день наступил.
— Сколько с нас? — спросил Бамбино, открывая жестянку.
— Всё! — решил незнакомец и, заграбастав наличность, спрятал её в карман. — Звоните, — сказал он на прощание, — как только, так сразу… Но предупреждаю — в ближайшее время меня не будет… Уеду… меня мамочка ждёт!
И тут попугай на плече визитёра вновь дал о себе знать.
— Рвём когти! — рявкнул он голосом флибустьера и добавил чуть тише: — Рубим швартовы! Хочется жрать!
Прильнув носами к оконному стеклу, Бамбино и Фунтик видели, как специалист по удалению зубов и денежных сбережений покинул отель.
— В бар зашёл, — отметил Бамбино.
— Да, — подтвердил Фунтик, — наверное, там его мамочка ждёт.
О случившемся дядюшке Мокусу решено было не говорить. Фунтик упросил Бамбино, и тот обещал.
«Бамбино — друг, и он своё слово держит. Камень проболтается, а Бамбино смолчит!»
…Утаить что-либо от дядюшки Мокуса?! Возможно, это и удавалось кому-то, но только не Фунтику и не Бамбино.
Ступив на порог, клоун сразу понял: что-то произошло.
И он сам стал задавать себе вопросы и сам на них отвечать.
— Кран? Ваза? Стёкла — раз, два, три — целы… Ага, кто-то здесь был. Кто?
— Чёрный день был! — сказал Фунтик.
— У кого?! — удивился Мокус,
— У него, — сказал Фунтик и показал на Бамбино.
— Ах, так, — сказал Бамбино, — тогда я всё расскажу!
Так дядюшка Мокус узнал про «рваную майку», попугая и баночку от монпансье.
— Ты опять стал обманщиком, — огорчился клоун, — это нехорошо!
— Мне про спички говорили, а про телефон ничего… — мямлил в своё оправдание поросёнок. — Я повинюсь, прощения попрошу…
— Где? Когда? У кого? — развёл руками Мокус. — Люди были, обманулись и ушли.
— «Рваная майка» вон в том баре сидит, — подал голос Бамбино.
— Иду, — решил Фунтик и добавил: — Дядюшка Мокус, можно я ему кроме извинений контрамарку на цирковое представление принесу?
— Можно, — разрешил Мокус, — а ещё от меня передай ему майку и шляпу. Человек в гости к маме собрался, а приличной одежды для этого случая у него, видать, нет.
— Я с ним, — засуетился Бамбино.
— Нет! — топнул ножкой Фунтик. — Я сам!
Ах, как они потом жалели, как жалели, что отпустили Фунтика одного!
«Рваная майка» сидел у стойки бара, потому что стоять он уже не мог, а лежать ещё время не подошло.
— Мама-а-а, — всхлипывал он, отправляя в рот очередную порцию рома, — мамочка!
Попугай пьяниц не любил. Разгуливая по стойке, он косился на компаньона и время от времени предупреждал:
— Я тебя на себе не понесу!
— Что?! — «Рваная майка» делал жест пальцами, требуя внимания бармена: — Зажарьте птицу… Она мне культурно отдыхать не даёт!
И в доказательство того, что он отдыхает здесь не просто так, а культурно, «рваная майка» поднял со стойки видавшую виды газету.
Раздел объявлений — вот что интересовало его в любом издании больше всего.
«Отдам котёнка в добрые руки» — не то… «Путеводитель по тюрьмам городка» — знаем… «Сбежал поросёнок… Приметы… Вознаграждение…» — и это тоже не то! А что же то? Если бы попугай осмелился задать такой вопрос, то получил бы достойный ответ.
Примерно такой: «…Очень богатая иностранка ищет очень пьющего человека для совместной траты её денег на Коралловых островах. Можно с попугаем».
«Рваная майка» перелистал все газеты во всех барах городка, но желанного объявления пока не встречал.
К приходу Фунтика в бар специалист по удалению зубов уже был очень хорош.
Утомив бармена рассказами про маму, он теперь молча всех ненавидел, но очень сильно любил.
— Здравствуйте, — сказал Фунтик, появившись в дверях, — это вам.
— Мне?! — скривился «рваная майка», принимая пакет. — А вам не кажется, сэр, что подачки унижают меня?! Ветры всех океанов терзали эту майку, превратив её в решето. Ураган унёс шляпу, пулей из мушкета мне оторвало карман, в котором был кошелёк.
— Вы пират? — догадался Фунтик.
— Да, есть немного, — ответил одноногий, примеряя у зеркала шляпу и майку.
— А в каких морях?
Вопрос застал пирата врасплох:
-Ну в этих, как его… В солёных, в каких же ещё?!
«Ага… — понял Фунтик. — Значит, моря бывают солёные и сладкие, а я об этом не знал».
— Слушай,— протянул «рваная майка», вертясь у зеркала, — что-то мне твоя мордуленция знакома, я тебя раньше в скитаниях не встречал?
— Встречали! — радостно подтвердил Фунтик. — Сегодня в отеле «Кошечка у окна». Вы у нас денежку взяли, чтобы маму свою навестить!
— Мама… Мамочка… — вновь затосковал скиталец морей, налегая на ром.
Скупая мужская слеза скатилась по его мужественному лицу и, упав на газету, расплылась в большое пятно. И в нём, в пятне этом, как в рамке, проявилось вдруг объявление, на которое «рваная майка» при первом чтении даже внимания не обратил.
На абордаж!
Свистать всех наверх!!!
И, пугая бармена, одноногий метнул в стенку сразу два кухонных ножа.
Тысяча монет?! Это вам не «котёнок в добрые руки» и даже не «путеводитель по тюрьмам городка»!!!
Земля!!!
Впереди по курсу Коралловые острова!!!
«Рваная майка» обладал всеми качествами настоящего пирата: он любил ром, был вероломен и хитёр! Да и деньги, как говорится, были нужны ему до зарезу.
— Друг мой, — воскликнул «рваная майка», увлекая Фунтика за стойку, — не знаю, как вас и благодарить!
— Да я что? Я ничего, — потупился Фунтик, но пират не дал ему достесняться.
— Сказал «отблагодарю», значит, отблагодарю! — настаивал он.
Подозрительно осмотревшись по сторонам, «рваная майка» достал из кармана какой-то листок и протянул его Фунтику.
— Спрячь! — приказал он.
— Что это? — спросил Фунтик шёпотом.
— Тссс! Пиратская карта! Ой, кажется, за нами следят! Фунтик осмотрелся… Действительно, из-за кухонной
шторы наблюдали за происходящим в баре несколько пар глаз.
«Рваная майка» вырвал из стенки ножи и принялся их друг о друга точить.
— Драться умеешь? — спросил он у Фунтика голосом, предвещающим грозу.
— Нет, — помотал головой Фунтик, — моя прежняя хозяйка госпожа Беладонна меня два раза лупила, а я пока никого.
— И не начинай! Драка, брат, — это искусство. Нужно так дать, чтобы тебе потом с процентами не вернули. Он тебя — тюк! А ты его — бах! Он тебя — бах! А ты его — хрясь!!!
— Ой-ой-ой! — подал голос попугай, но одноногий зажал ему клюв рукой.
— Сейчас будет жарко! Ох, жарко! Они хотят отнять у нас карту с кладом, а там, не поверишь, золото… серебро… бриллианты… два ящика джина и восемь… жареных шницелей!
— Всё врёт! — проворчал попугай, но «рваная майка» сделал вид, что плохо расслышал.
— Да, — подтвердил он. — Вперёд! И только вперёд! Пробьёмся, найдём сокровища, купим на них для дядюшки Мокуса новое шапито.
Одноногого в баре не уважали: угощался он хорошо, а при расчёте норовил убежать. Именно поэтому, неся гостю счёт, бармен позвал на подмогу истопника и двух поваров.
Ах, Фунтик, если бы он мог это знать!
Вооружённая троица приближалась столь решительно, что немудрено было спутать запах пороха с запахом подгоревших котлет.
Масла в огонь добавил пират.
— Вот что, — решил он, — спасай карту, прячься в мешок. В случае чего — мы не знакомы… А я их попробую задержать…
Как говорится, был бы поросёнок, а мешок для него найдётся! Эх, Фунтик! Эх, простота!
— Ну, ты идёшь? — спросил одноногий у попугая, взваливая мешок на плечо.
— Куда? — полюбопытствовал попугай.
— В каталажку, куда же ещё?!
Попугай удивлённо осмотрелся:
— А разве за нами уже пришли?!
«Рваная майка» нашёл на стойке газету и сунул под клюв попугаю.
— За этого беглого поросёнка нам кое-что причитается, — торжественно сообщил он.
— Эх ты, — сказал попугай, — он тебе майку, он тебе шляпу, он тебе контрамарку, а ты?! Ноги моей больше не будет на этом плече!
— Ну как знаешь, — сказал «рваная майка». — Я себе на эти деньги много попугаев куплю!
— Ну и покупай, предатель!
— Ну и куплю!
— Сдачу оставьте себе! — бросил одноногий, переступая порог.
— Сдачу? Какую сдачу? — завопил бармен. — Ведь ты мне ещё ничего не платил?!
Известие о том, что поросёнок Фунтик наконец-то попался, застало госпожу Беладонну в больнице для бедных на окраине городка.
Мотаясь за Фунтиком по болотам, владелица универмага «Слеза ребёнка» слегка простудилась и — апчхи! — на неделю угодила в кровать. Микстуры Беладонне не помогали, но бесплатные булочки с кремом творили чудеса.
Да и с соседями по палате ей повезло…
Одна из старушек вязала Беладонне в подарок свитер, другая грела пятки, а третья рассказывала сказки. По причине слабого здоровья на большее она была не годна.
— Равняйсь! Смирно! — командовала старушками Беладонна. — Вы меня жалеть должны, я очень круглая сирота!
— Бедная! — вздыхали старушки, равняясь… Они ведь не знали, что в саквояже, который сирота держит под головой вместо подушки, лежит миллион!
Разумеется, для таких богатых особ, как Беладонна, в городке имелась специальная клиника с пальмами и птичками в клетках, где на каждый чих пациента бросалось сразу пять медсестёр, но госпожа Беладонна была больна, но не глупа и хорошо знала: бедных лечат, пока у них есть болезни, а богатых — пока есть банковский счёт.
Что? Расстаться с деньгами?! Да чихать она хотела на таких докторов!
Звонок из полиции застал Беладонну в ванной с лечебной грязью.
— Ах, Фунтик пойман?! Лечу!!!
И она полетела, оставляя на ковриках приюта чёрные следы.
Начальник полиции Фокстрот ждал госпожу Беладонну и потому был при всех орденах. «Всех» было два: «За отвагу на пожаре» — Фокстрот лично залил водой горящую урну с окурками, и «За спасение утопающих» — начальник, как известно, тонул в болоте и, рискуя жизнью, сам себя спас.
Старший сыщик с дипломом Пинчер, увидев Беладонну, перемазанную грязью с головы до ног, не на шутку перепугался.
— Что это с ней?! — спросил он шёпотом.
— Не знаю, — пожал плечами младший сыщик без диплома Добер, — может, бабушка уже того… умерла?!
— Ага, держи карман шире! — буркнул Фокстрот, и оба сыщика тотчас же выполнили этот приказ.
— Денег ждёте?! — спросила Беладонна, увидев оттопыренные карманы. — А где Фунтик? Где моя сказочка?!
Начальник полиции Фокстрот поднял саблю на уровень орденов и начал доклад:
— Наш агент, мадам, переодевшись сиротой, проник в логово циркачей, схватил Фунтика и доставил его в полицию города Ухты-Мурликанска, Было жарко… Пули свистели… Многие полицейские чины в бою пали, но остались на высоте!
— Молодцы! — согласилась Беладонна и, обняв полицейского, оставила на его мундире две грязные пятерни. — Вы герои, а они подлецы!
— Мы подлецы?! — возмутился Добер, принимая сказанное на свой счёт.
— Да нет, не вы — циркачи!
Вручив Фокстроту блокнот, Беладонна втиснулась в кресло и принялась диктовать:
— Фунтика держать в сейфе, иначе он удерёт. Охрану — удвоить! Бдительность — учетверить!!!
— Награду за поимку поросёнка увеличить в восемь раз! — размечтавшись, продолжил Фокстрот, но, поймав взгляд Беладонны, сам себе зажал рот рукой.
— Чего?!
— А ничего! — осмелел вдруг Добер, прикрывая начальника собой. — Всем — большие деньги, а нам, как всегда, большое спасибо?! Давайте меняться, мадам!
Беладонна пресекла бунт на корню:
— Молчать! — рявкнула она и, саданув кулаком по столу, грозно спросила: — Вы полицейские или кто?!
— Или кто… — согласился со вздохом Фокстрот.
Медали на его груди от страха дребезжали…
Владелица универмага «Слеза ребёнка», двух кондитерских и большого магазина игрушек госпожа Беладонна сменила гнев на милость: ведь она с помощью кнута и пряника управляла людьми. Правда, кнут у неё был большой, а пряник — маленький, как пуговица без дыр.
— Пишите! — приказала она, возвращаясь в кресло. — «Начальнику полиции города Ухты-Мурликанска — угощение за мой счёт!»
Полицейский оркестр под окнами грянул, налегая на барабан, саквояж в руках Беладонны заскрежетал замками, а сыщики Добер и Пинчер со вздохом проглотили слюну.
Телеграмма госпожи Беладонны, путешествуя по проводам, потеряла всего одно слово и, попав в руки получателя, выглядела так:
Ох, что тут началось!
— Ты меня уважаешь? И я тебя уважаю!
— А ты, штатская крыса, что здесь делаешь?! Ах, ты агент, тогда пей!
Полицейские ходили обнявшись по улицам городка из бара в бар, пели песни, целовали прохожих, а один даже, лежа в кювете, всем пробегавшим мимо него кошечкам и собакам отдавал честь.
…Известию о том, что Фунтик чуть не стал мэром городка, Беладонна не удивилась.
— Чужой поросёнок не может, — сказала она, — а мой — да… Потому что — талант!
Получив много инструкций и мало денег, сыщики Добер и Пинчер отправлялись в Ухты-Мурликанск.
Операция называлась «Мать и дитя».
Маскировка? Зачем? Почему?! Ведь поросёнок-то уже пойман!
Потому: для двух сыщиков надо два места в поезде и два билета, а для одинокой мамаши с коляской — всего один.
Чух-чух-чух-чух!
У-у-у-у-у!!!
…А в отеле «Кошечка у окна» Фунтика ждали, ждали, не дождались и принялись искать.
-—Фунтик… Фунтик!!!— звали друзья, плутая по улочкам вечернего городка.
Напрасными были все эти труды.
Поросёнка не было в баре на углу улицы, не было в тире, и в будку для игровых автоматов он тоже не заходил.
Случилось ужасное: гордость цирка дядюшки Мокуса знаменитый поросёнок Фунтик за день до начала гастролей бесследно исчез!
Дядюшка Мокус, Бегемот, Бамбино и юная Триолина, усталые, вернулись в отель, но и там Фунтика не нашли.
— Ой, а вдруг это госпожа Беладонна?! — пугаясь собственной мысли, в который раз предполагал Бегемот. — Переоделась одноногим, заманила Фунтика в укромное место и… — Стул под Бегемотом трещал.
— Нет, — качал головой дядюшка Мокус, не желая верить в такое. — Наш Фунтик просто заблудился, с детьми это бывает… Я сам в молодости заблуждался, и не один раз!
И Бамбино сказал:
— Нет. У этого зубодёра в руках ничего не было, а Беладонна, в кого бы она ни переодевалась, всегда носит с собой сумку, в которой лежит миллион!
За окном, несмотря на поздний час, обозначилась вдруг какая-то суета. Сначала это были звуки шагов, потом лай, а потом и стук молотка.
Оказалось, собаки, удравшие месяц назад, вернулись и хозяин принял их и простил.
Отель «Три собачки» — так было написано на медной табличке, которую хозяин старательно прибивал на прежнее место.
Мимо циркачей прошла грустная кошечка: неся узелок на палочке, она покидала этот дом навсегда!
— У каждого свои беды, — заметил дядюшка Мокус, глотая валидол.
— Вот что, — решил он минуту спустя, — отель может называться как хочет, а цирк дядюшки Мокуса — это цирк дядюшки Мокуса и останется таковым навсегда! Едем в цирк; Фунтик, как только найдётся, примчится туда!
Сказано — сделано…
Не торопясь двигался автомобиль дядюшки Мокуса по улицам мокрого городка. В это время ночи кошки считают себя хозяевами улиц и, не боясь, разгуливают и там и сям!
Шёл мелкий дождь, цирковые афиши рыдали, но Фунтик на них держался, веря, что друзья не оставят его в беде.
Цирк без огней — сирота.
Друзья постояли у запертой двери и, сбросив лишнюю воду с брезента, молча направились к автомобилю.
И тут они заметили попугая, который до этого был незаметен, потому как прятался в окошечке кассы от холода и дождя.
— Вы что, меня простудить решили?! — спросил попугай, стряхивая с себя капли дождя.
— Вы рано явились, — сказал попугаю дядюшка Мокус, — представление начнётся, если начнётся, завтра в двенадцать часов!
— А я о вашем пррредставлении пррредставления не имею!— проворчал попугай, буксуя на букве «р».— У вас поррросёнок терялся?!
— Терялся, — ответили друзья хором.
— Так вот, — продолжил попугай, — я пришёл, чтобы вас успокоить: с Фунтиком случилась беда!
Зашли в цирк, нашли керосинку и чайник. И тут попугай, налегая на ореховое варенье, рассказал друзьям всё.
— Значит, Фунтик в пиратском мешке?
— Ужас! Что делать?
— Действовать! — решил дядюшка Мокус и, прихватив зонтик, направился к двери.
И вновь много часов подряд друзья Фунтика искали его везде.
Сначала городок разбили на квадраты.
Потом на треугольники, потом на круги.
Короче, разбили город, разбили обувь и почти разбили себе сердце, но поросёночка не нашли.
Зря попугай Жако, маскируясь под ворона, облетал один бар за другим. Пират «рваная майка» в них не объявлялся, и про Фунтика никто из тамошних не слыхал.
— Нужно обратиться в газету! — решил, отчаявшись, дядюшка Мокус. — Того, кто вернёт нам Фунтика, мы вознаградим!
Бамбино достал из заветной коробки старинную монету и две пластины жвачки.
— Вот всё, что у меня есть! — сказал он.
— Пресса не поможет! — заявил, мотая чёрной от сажи головой, попугай Жако. — «Рваная майка» в газетах читает только брачные объявления. Ждёт не дождётся иностранку, которая увезёт его на Коралловые острова!
— Ждёт — значит, дождётся! — решил Бамбино.
— А откуда она возьмётся? — не понял Бегемот.
Бамбино достал из сундука старую шляпку с цветами и приспособил её на ухо.
— Откуда возьмётся?! Да она уже здесь!
…В городе было две газеты: первая — «Честный ухты-мурликанец» в одном экземпляре, владелец печатал её для себя. И вторая— «Вчерашние новости», выходившая большим тиражом. Горожане её любили за честность и прямоту.
Напишет: «Восход солнца в 6.30, заход в 21.50» — и точно, хоть хронометром проверяй!
Немного поспорив, друзья одобрили план Бамбино и продиктовали по телефону объявление в редакцию «Вчерашних новостей».
Утром, чуть свет, дядюшка Мокус перехватил возле цирка мальчишку-газетчика, который с воплем мчался куда-то, наступая на собственные шнурки.
— «Вчерашние новости»?!
— Самые вчерашние, сэр!
Часть газет решено было подбросить в бары городка, часть оставить на лавочке у карусели, а последнюю сберечь для памяти и Фунтику, когда он найдётся, показать. ..
«Коня, потерявшего подкову, просят позвонить по телефону…» — не то…
«Нашедшего трамвайный билет за номером…» — не то…
«Корова Розалия поздравляет свою хозяйку с Днём ангела…» — и это тоже не то!
Наконец среди прочих незначительных сообщений типа: «Утонул пароход «Титаник» или «Встреча гигантского метеорита с Землёй» нашли то, что искали: объявление — плод недавнего общего труда:
«…Очень богатая иностранка ищет очень пьющего человека для совместной траты её денег на Коралловых островах!»
В конце объявления были слова редактора, добавленные, наверное, для красоты:
«Где ты, мой оловянный солдатик?! Откликнись, мне так тяжело одной потрошить кошелёк!»
— Не придёт! — покачал головой дядюшка Мокус, перечитав объявление несколько раз. — Шито белыми нитками!
Бамбино повертел газету и эдак и так.
— Только буквы, никаких ниток нет! — сказал он.
И тут стук деревяшки по тротуару заставил всех насторожиться.
Попугай Жако выглянул в форточку и прошептал, вращая глазами:
— Полундра! Идёт!!!
Дядюшка Мокус, Триолина и Бегемот Шоколад тотчас же притаились за шторой, а Бамбино, нацепив шляпку с цветами, сел к зеркалу и принялся пудрить нос.
Как только с пальмы упаду,
Я жениха себе найду…
Я с ним пойду гулять к реке И — бах! — кокосом по башке!
— Не пой! — попросила Триолина из-за шторы. — А не то я буду смеяться, и он нас найдёт.
И тут дверь отворилась, и вошёл пират «рваная майка».
Чёрный адмирал Флинт, выигравший сто сражений, умер бы от зависти, увидев коллегу в этот торжественный час: серьга в ухе, косынка на шее, две сабли и пушка на верёвочке, будто пёс.
В руке пират держал странный букет… с одного конца это были розы, а с другого — комья земли!
Бедная клумба у входа в цирк-шапито!
— Честь имею, мадам! — произнёс пират, протягивая букет. — Перед вами потомственный сирота! Жизнь бросала меня, словно щепку, пули сделали из моей груди решето! Годы, проведённые в море, довершили чёрное дело: теперь меня качает даже на берегу. А спросите, сколько хлебнул я лиха и сколько друзей вытащил с поля боя и разнёс по домам?! Но теперь мне самому нужна тихая гавань, пристань этажа на два, семь пар носков, ну и ещё кое-что по мелочи, список со мной, но главное — это любящая душа!
«Рваная майка» снял шейный платок и потёр им глаза.
— Скупая мужская слеза, — сообщил он, как бы извиняясь, потом высморкался и решительно перешёл к делу: — Сколько, мадам?
— Чего сколько?! — не понял Бамбино,
— Сколько ваших денег нам предстоит потратить на Коралловых островах?!
— Столько, — сказал Бамбино, — сколько ты, подлец, получил за нашего Фунтика!
После этих слов он снял шляпку и нанёс удивлённому жениху удар картонной пудреницей по голове.
И тут штора раздвинулась, и перед пиратом предстали Триолина со сковородкой в руках, Бегемот в боксёрских перчатках и дядюшка Мокус с очень строгим лицом.
— Засада! — крикнул «рваная майка», белея от пудры и гнева. — Ну, сейчас здесь будет жарко, ох, жарко… У меня руки длинные, я сирота.
Пират точно угадал ход событий, но в одном он ошибся: жарко стало ему!
