В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жили-были царь с царицей.
Как-то пошёл царь на охоту. И вдруг видит — сидит на дереве орёл. Крылья у него перебиты, не улететь орлу, не спрятаться. Нацелился на него царь, а орёл говорит человечьим голосом: «Не стреляй меня, царь-государь. Коли оставишь живым, — заплачу тебе добром за добро».
Подумал — подумал царь и взял орла к себе во дворец. Целых три года кормил царь орла.
А как третий год кончился, стал орёл свою силу испытывать. Взвился он в поднебесье и вихрем ударил сверху — да так, что старый дуб раскололся в щепочки.
— Теперь, — говорит орёл, вся моя сила при мне. Садись, царь-государь, ко мне на спину, пора мне с тобой рассчитаться.
Сел царь на орла и полетели они к синему морю. Тут тряхнул орёл крыльями, и упал царь в морскую пучину.
Но не дал ему орёл утонуть. Подвернулся под царя и опять на спину себе посадил. — «Это, — говорит, — я с тобой за зло рассчитался. Помнишь, как ты на меня нацелился? Вот то-то же! А теперь давай добром считаться».
Опять полетели. Много ли, мало ли прошло времени, говорит орёл: «Сейчас мы к моей сестре прилетим. Станет она тебя подарками одаривать, а ты ничего не бери, только проси золотой ларчик с золотым ключиком».
Как говорил орёл, так и сбылось. Одарила хозяйка гостя золотым ларчиком, и стал он домой собираться. Тут орёл ему наказывает: «Смотри, не отмыкай ларчик, пока домой не воротишься, не то беда будет!».
Идёт царь путем-дорогою, уже и к морю пришёл, а всё думает: что же там в ларчике? И не утерпел — отомкнул замочек. И в тот же миг стал перед ним золотой город — что ни дом, то дворец!
Любуется царь на город, а сам думает: «Вот беда! Как же я его теперь в ларчик запрячу?». И вдруг слышит голос со дна морского: «А я тебе помогу. Только обещай отдать мне то, чего дома не знаешь».
Призадумался царь: «Чего же это я дома не знаю? Кажись, всё знаю». И согласился. — «Ладно, — говорит, — чего не знаю, то твоё». — Не успел сказать — города как не бывало, а ларчик перед ним опять запертый стоит.
Вернулся царь домой. Жена на крылечке его встречает, сына ему выносит — Ивана-царевича! Без него наследник народился. Увидел царь сына и слезу уронил — вот оно, чего он дома не знал!
Вышел царь на ровное место, открыл ларчик, и вмиг раскинулся перед ним чудесный город. Стали царь с царицей о том городе жить, сына растить.
А время идёт и идёт. Сравнялось царевичу осьмнадцать лет. Раз как-то гулял царь по пристани и вдруг слышит голос из морской глубины: «Крепко же ты забывчив стал, царь-государь! Отдай обещанное!»
Темнее тучи вернулся царь домой и поведал царице и царевичу всю правду. Погоревали, поплакали вместе, да слезами горю не поможешь… Собрали царевича в дорогу , и пошел он, а куда и сам не знает.
Пришёл царевич к синему морю. Видит — летят двенадцать уточек. Ударились они оземь, обернулись красными девицами, крылушки сняли, платья скинули и пошли купаться.
Схватил Иван-царевич пару крылушек — те, что поярче – и за деревом спрятался. Ждет, что будет?
Накупались девицы вволю и вышли на берег. Одиннадцать сестёр привязали крылушки, а двенадцатая — та, что всех краше — не может крылушек найти. Одиннадцать — обернулись уточками и улетели, а двенадцатая на берегу осталась.
Ходит она по берегу и приговаривает: «Отзовись, кто мои крылушки взял! Коль стар-старичок, — буду ему внучкой заботливой, коль в поре человек, — буду ему сестрой ласковой, коль удал молодец, — буду ему верной женой».
Тут вышел Иван-царевич из-за дерева и говорит: «Вот твои крылушки!». Обрадовалась девица. — «Ах, Иван-царевич, — говорит она, — мой батюшка, морской царь, давно тебя ждёт. Ступай скорее в подводное царство. Там и меня найдёшь».
Сказала так, обернулась уточкой и улетела. А царевич только шаг шагнул, как вдруг разделилось море на две стороны, и открылась перед царевичем дорога в самую глубь морскую, в подводное царство.
Смотрит царевич — и там свет, как у нас. И там луга просторные, рощи зелёные, и цветы цветут, и солнышко греет, и луна светит. А на самом видном месте дворец стоит, и в нём морской царь живёт.
Привели царевича к морскому владыке. — «Здорово! — говорит морской царь. — Долго же я тебя ждал. Вот тебе за провинок первая задача: к утру построй мне просторный амбар. А не построишь — не сносить тебе головы!»
Не весел идёт царевич из дворца. А Настасья Премудрая — та, что женой ему быть обещала, — высунулась из окошка и говорит: «Не кручинься, эта беда ещё не беда. Ложись-ка спать, утро вечера мудренее».
Как настала ночь, вышла она на крыльцо и крикнула громким голосом: «Эй, вы, слуги мои верные, идите с топорами, с тесаками, постройте к утру просторный амбар!». Набежали тут со всех сторон плотники-работники. Кто место ровняет, кто брёвна таскает, кто пилит, кто строгает.
Утром проснулся Иван-царевич, выглянул в окошко, видит стоит амбар. Да не амбар — дворец! Взял он топор, ходит вокруг амбара — где гвоздик подобьёт, где по брёвнышку ударит. Тут и морской царь из своих покоев вышел.
— Спасибо тебе за добрую службу, — говорит он Ивану-царевичу. — А чтобы не стоял амбар пустой, обмолоти к завтрему пшеницу, что в скирдах стоит. Да, смотри, скирдов не ломай! Не то — мой меч, твоя голова с плеч!
Идёт Иван-царевич, слезами умывается. А Настасья Премудрая высунулась из окошка и утешает его: «Не горюй, всё будет сделано. Утро вечера мудренее!».
Дождалась она ночи, вышла на крыльцо и зовёт: «Эй, муравьи ползучие, ползите все сюда, выберите зерно из батюшкиных скирдов!». Набежало Муравьёв тьма-тьмущая, выбирают они зерно из колосьев и в амбар перетаскивают.
Утром вышел морской царь да так и ахнул: скирды стоят целые, а зерно всё в амбаре. — «Теперь, — говорит морской царь, — сослужи мне последнюю службу: построй к утру дворец из чистого воску».
А Настасья Премудрая опять подстерегла царевича и шепнула: «Не горюй! Всё будет сделано!».
Ночью созвала она пчёл. Налетела их целая туча. И каждая капельку воска несёт. Так по капелькам дворец они и слепили. Утром вышел морской царь и глазам не верит: стоит дворец воску ярого, весь узорчатый, словно кружево плетёное.
— Ну, Иван-царевич, — говорит морской царь, — за твою службу выбирай себе невесту — из двенадцати моих дочерей любую. Угадаешь до трёх раз одну и ту же — будет она твоей женой. Не угадаешь — голову потеряешь!
А Настасья Премудрая и тут его научила, как узнать её. Вышли к нему двенадцать девиц — лицо в лицо, волос в волос, голос в голос. Иван-царевич посмотрел-посмотрел и, как уговорились, ту, что платочком махнула, выбрал.
В другой раз на ту, что платье поправила, показал. В третий раз к той подошёл, что колечко на руке тронула. Нечего сказать морскому царю. Приказал он свадьбу готовить.
Свадьба своим чередом идёт, а морской царь об одном думает, как бы царевича извести. И надумал. Да только не зря Настасью звали Премудрой — все его мысли угадывает.
Как стемнело, оседлали молодые коней и поскакали. Вдруг слышат — погоня настигает. Оборотила Настасья Премудрая Ивана-царевича пастухом, коней — зелёным лугом, а сама прикинулась овечкой. Погоня туда-сюда и назад воротилась.
Дальше держат путь Иван-царевич с молодой женой. А морской царь снова погоню шлёт. Да никого не нашла погоня. Стоит в поле часовня, у входа старик сидит, рядом два дерева растут. А беглецов нет как нет… Опять ни с чем воротилась погоня.
Беглецы опять в путь пустились. И вот слышат: стучит- гремит погоня пуще прежнего. — «Это батюшка за нами гонится!» — говорит Настасья Премудрая. Обернула она коней озером, Ивана-царевича — селезнем, а сама поплыла уточкой.
Только морской царь сам хитёр. Обернулся он орлом, налетел на утку с селезнем. А селезень от него на дно ныряет, и утка под воду уходит. Сколько ни бился морской царь, так ни с чем и вернулся восвояси.
— Теперь мы спаслись, — говорит Настасья Премудрая. — Вот и земля твоя перед нами. Ты вперёд ступай, да запомни: со всеми поцелуйся, а сестру не целуй, не то меня забудешь.
Пришёл царевич домой, со всеми обнимается, целуется, на радости и сестру поцеловал. И в тот же миг забыл Настасью Премудрую. Да так крепко забыл, что трёх дней не прошло, а он уж задумал жениться на богатой королевне.
А Настасья Премудрая ждала, ждала его, потом оделась нищенкой и сама во дворец пошла. Зашла с чёрного хода. Видит: стряпуха пироги печёт. — «Для кого это?» — спрашивает,—«Для царевича. Он сегодня женится».
— «Дай, бабушка, и я испеку», — говорит Настасья Премудрая. Замесила она тесто, а в тесто голубя и голубку запекла. И сама понесла свой пирог к царскому столу.
Только разрезали пирог, — птицы вылетели. Голубь говорит голубке: «Поцелуй меня!» — «Нет, — отвечает голубка, — не поцелую, а то позабудешь ты меня, как Иван-царевич позабыл Настасью Премудрую».
Тут вспомнил царевич про свою жену, выбежал из-за стола, взял её за белые руки, подвёл к отцу с матерью. — «Вот моя жена, — говорит, — она меня из беды выручала, с нею мне и век вековать».
— «Так тому и быть», — говорят царь с царицей. Королевну домой с подарками проводили, а Иван-царевич и Настасья Премудрая стали жить-поживать, добра наживать.
